Уголовное
дело в отношении М.и др.( ч.2 ст.162 УК
РФ ) М. обвинялся
в том , что вечером 29.09.07 г. по предварительному
сговору и совместно с Б., Ш. и другими ,
угрожая пистолетом , имевшимся у них и
подвергнув избиению потерпевших Ф. , Б.
, Т. , П. и других , завладел деньгами и
мобильными телефонами последних на
общую сумму более 65 тысяч рублей. На предварительном следствии действия
М. были квалифицированы как разбой ,
т.е. нападение в целях хищения чужого
имущества с угрозой применения насилия
, опасного для жизни и здоровья , группой
лиц по предварительному сговору , с
применением предметов , используемых
в качестве оружия, т.е. по ч.2 ст.162 УК РФ,
отнесенной уголовным законом к особо
тяжким преступлениям и предусматривавшей
наказание на срок от 5 до 12 лет лишения
свободы. Дело рассматривалось
дважды П. районным судом г.М. в 2008 и в
2009 г.г.. Первоначально , в связи с
процессуальными нарушениями оно было
возвращено прокурору. При повторном
рассмотрении М. был приговорен к
минимальному наказанию в виде 5 лет
лишения свободы.
Позиция
по делу в защиту М.: Мы уже повторно рассматриваем настоящее
уголовное дело , но так и не стало ясным
, что же произошло на самом деле между
подсудимыми и потерпевшими 28 сентября
2007г.. Разумеется, если исходить из
имеющейся доказательной базы, и,
разумеется, если попытаться при ее
помощи доказать одновременное наличие
всех 4-х элементов состава какого-либо
преступления , и в первую очередь ,
субъективной стороны - умысла , в действиях
моего подзащитного М..Напомню , что он
ранее не судим, женат , имеет на иждивении
малолетнего ребенка,является единственным
мужчиной в многодетной семье,положительно
характеризуется. Единственный "минус" -
не российское гражданство. Чтобы понять побудительные мотивы ,
приведшие М. в тот вечер на стройку и ,
соответственно , определить - содержится
ли в его действиях состав какого-либо
уголовно-наказуемого деяния , мне
придется анализировать доказательства
, касающиеся и других лиц - участников
того конфликта , а также обратить Ваше
внимание на хронологию тех событий. В первую очередь о хронологии. В суде
бесспорно установлены несколько
временных отрезков событий , имевших
место 28 сентября 2007г. : это периоды
времени между 19 и 20 часами; период времени
примерно в 20:30; период времени примерно
в 21:30 и период времени примерно в 23:30. Доказательства , на которые в основном
опирается обвинение - это показания
потерпевших , данные ими на предварительном
следствии , а в суде лишь оглашенные.Судя
по большинству таких показаний то , что
произошло между потерпевшими и подсудимыми
, носило кратковременный характер ,
будто бы быстро все произошло и
одновременно с участием всех подсудимых
примерно в 21:30, как "нарисовал" нам
автор обвинительного заключения. Следуя
такой трактовке , ничего иного , кроме
как разбойного нападения , и быть не
могло. Между тем , это не совсем верно ,
а если еще точнее - совсем неверно и
находится в полном противоречии с
действительностью.В
действительности начало конфликта -
это время между 19-ю и 20-ю часами.Это
следует из показаний свидетеля-бригадира
Хр.,свидетелей Б. и даже потерпевших,в
частности Т.,М.,П.. В это время происходит
конфликт Ш. с рабочими из М., впоследствии
- потерпевшими , по поводу пропажи его
телефона , а также его претензий по
поводу неверных докладов бригадиру Хр.
относительно плохой работы.Конфликт
сопровождается дракой , разбрасыванием
мебели и прочим. Постепенно конфликт
прекратился , Ш. со свидетелем Ч. ушли ,
а потерпевшие , как следует из показаний
одного из них - Ф., в 20:30 уже находились
в своей комнате для рабочих и занимались
своими делами.Иными словами - конфликт
вроде бы "сошел на нет". Однако в
это самое время Ч. звонит Б.. Почему
именно Ч., а не Ш.? Как мы здесь услышали
из уст последнего , допрошенного 31 января
в суде свидетеля Х. и мамы Б. - именно Ч.,
и только Ч. был близко знаком с Б.. Более
того - они были друзьями. Остальные , в
т.ч. и М. Ч. фактически не знали , а Ш. и Б.
- совершенно посторонние друг другу
люди, при этом все подсудимые,за
исключением Ш., к стройке,где все
произошло,не имели никакого отношения.
Поэтому трудно себе представить,чтобы
практически незнакомый тебе человек
просил бы о такого рода помощи,тем более
- по телефону (в данном случае я имею в
виду то,как если бы Б. позвонил сам Ш.,
которому и номер телефона Б. вряд ли
известен. К тому же,не будем забывать,что
телефон у Ш. все-таки пропал). Я почему акцентирую Ваше внимание на
этом? Потому что этот разговор по телефону
является главным и определяющим в части
того, что все-таки произошло на самом
деле ? И здесь возможны лишь 2 варианта:
либо мы поверим тому,что на самом деле
со стороны подсудимых имело место
"восстановление мнимой справедливости",либо
разбой. Но во втором случае на скамье
подсудимых должен находиться и Ч., без
которого разбоя не получается. Однако
дело в отношении него прекращено,что,на
мой взгляд, правильно, потому что вряд
ли он - Ч. таким образом организовал
разбойное нападение. Другое дело, что
он, как друг Б., сообщил тому информацию
о том, что его и его знакомого Ш. избили,
забрали телефон и попросил "разобраться"
в этом. Я склонен считать, что дело
обстояло именно так, а иначе чем можно
объяснить тот факт, что Б. не сразу
решается помочь своему другу Ч., а лишь
после нескольких телефонных звонков
последнего и переговоров с ним? Я не
исключаю и того, что Ч. мог сказать Б. и
что-либо нелицеприятное. Б. об этом не
говорит по вполне понятным причинам
(он все же мужчина), но то, что именно эти
телефонные переговоры привели его в
состояние, которое обычно определяют
как "завелся", это бесспорно. А если
учесть еще, что перед нами восточные
мужчины, для которых не помочь другу
хуже смерти, станет понятным (ошибочное,
конечно), но принятое все-таки Б. решение
- поехать на стройку и "разобраться"
в конфликте. М. в этот момент не знает,
что произошло, однако безоговорочно
следует за Б., попросившим поехать вместе
с ним (ведь он тоже восточный мужчина и
не считает нужным задавать лишних
вопросов). Об истинной причине внезапной
поездки Б. он узнает уже при встрече
того с Ч. и Ш..Нанесение "обиды"
знакомым его друга Б.(а ему известен
только этот нюанс) -несомненный повод
для восточного мужчины пойти вместе с
Б. и другими на стройку "разобраться"
с обидчиками. По прибытии на стройку в
21:30 М., как следует из показаний ряда
потерпевших, ничего ни у кого не требовал
и не забирал. Таким образом и
учитывая , что другие подсудимые все-таки
стали выяснять у потерпевших, кто избил
Ш. и Ч. и забрал у первого телефон ,
действия М. не образуют состава
квалифицированного разбоя и , в лучшем
для обвинения случае , в его действиях
можно усмотреть лишь состав соучастия
в квалифицированном самоуправстве. Кстати,если мы обратимся к показаниям
потерпевших,то увидим,что практически
ни у кого из них не выяснялось - а в
действительности имело ли место избиение
Ч. и Ш. и брал ли кто телефон последнего
? Из всех потерпевших только Т. говорит
о том , что пришедшие предъявили такие
требования, а им ответили: нет, такого
не было. Но такой "расплывчатый"
ответ не дает нам основания считать,
что факты похищения телефона у Ш. и
избиения его и Ч. не имели места. Разве
кто-то препятствовал следователю задать
вопрос об этом каждому из потерпевших?
И вот если бы каждый из них ответил:
"Нет,я телефона у Ш. не брал",тогда
позиция защиты была бы непрочной. А в
данном случае версия о пропаже телефона
Ш. по вине потерпевших ничем не
опровергнута.Кстати, отчего такой вопрос
не был задан свидетелю- бригадиру Хр.?
Кстати,один из потерпевших, допрошенный
в судебном заседании при первом слушании
26 декабря 2008г., говорит, что причина
прихода подсудимых - пропавший телефон
одного из них (предположительно, конечно,
но говорит). Кстати, свидетели Б. тоже
говорят о причине инцидента - пропаже
телефона..И таких "кстати"
в деле очень много. А это - сомнения ,
которые должны толковаться в пользу
подсудимых. Теперь - о возможной
квалификации действий М. по ст.ст.33 , 330
ч.2 УК РФ. В диспозиции данной статьи
законодателем заложен обязательный
квалифицирующий признак , отсутствие
которого не образует состава преступления
, предусмотренного ст.330 УК РФ. И этот
признак звучит так: "..если такими
действиями причинен существенный вред".
Четкого определения такого понятия ,
как "существенный вред" ни в
уголовном законе , ни в судебной практике
нет. Следовательно , это либо оценочное
понятие , либо отсылочное к нормам других
законов. Если исходить из оценки вреда
самими потерпевшими , то это на следствии
ни у кого из них не выяснялось. Выяснить
это в суде невозможно из-за отсутствия
потерпевших. И хотя на следствии
потерпевшим задавался вопрос: значителен
ли причиненный ущерб для каждого из них
- ответы о значительности невозможно
расценивать как существенность ввиду
нетождественности этих понятий.
Полагаю,что все-таки для определения
понятия "существенности вреда"
следует обратиться к нормам других
законов , в частности - к гражданскому
законодательству , исходя из смысла
которого таковым следует считать такой
вред , в результате которого возникла
невозможность возврата потерпевшему
утраченного в натуре. В нашем случае
такого не установлено , в связи с чем
действия М. не могут квалифицироваться
и по ст.ст.33 , 330 ч.2 УК РФ. В
заключение нельзя не сказать о таких
косвенных доказательствах , как показания
свидетелей - сотрудников милиции, ведь
и их суду необходимо будет оценивать в
совещательной комнате и , возможно ,
залагать в основу приговора , каким бы
он ни оказался - оправдательным или
обвинительным. Что бесспорно в их
показаниях - это время прибытия опергруппы
на место происшествия: 23часа 30минут.
Обратите внимание на хронологию: с
момента якобы разбойных действий наших
подзащитных в 21час 30 минут проходит 2
часа.Сколько потребуется времени на
то, чтобы собрать у испуганных потерпевших
телефоны и уйти?20? 30 минут? Не больше.
Здесь же все длится гораздо дольше.
Защита склонна считать , что все это
время подсудимые пытались установить,
кто из потерпевших забрал у Ш.телефон
и искали его среди переданных потерпевшими.
В остальном показания сотрудников
милиции разнятся. Один - Г.- говорит об
особой активности одного из подсудимых
, в то время , как остальные сотрудники
милиции заявляют , что все задержанные
по прибытии опергруппы вели себя спокойно
, но несколько взволнованно. Еще один -
К. - заявляет , что он , по прибытии на
место происшествия , задержал М. и И. и
, сопроводив их в оперативный автомобиль
, больше не возвращался , при этом каким-то
удивительным образом смог увидеть как
один из задержанных (не М. и не И.) "сбросил"
пистолет и барсетки (хотя на вопрос
защиты в суде ответил , что не видел
этого.И такая "картина"
имеет место с показаниями всех
свидетелей-сотрудников милиции.Все
их я анализировать не буду , т.к. они
все-таки не являются основополагающими
для постановления приговора , но полагаю
, что эти показания будут оценены судом
критически. Все вышеизложенное
позволяет мне сделать следующий
вывод: Возможно , в действиях М. и
усматриваются признаки какого-либо
уголовно-наказуемого деяния , но никак
не деяния , предусмотренного ч.2 ст.162 УК
РФ , ни деяния , предусмотренного ст.33 ,
ч.2 ст.330 УК РФ , в связи с чем он подлежит
оправданию.
|