Уголовное дело в отношении
Х.
(ст.ст.15 ч.1 , 102 п.п."а,з" ; 15 ч.2 ,
17 ч.4 , 102 п."з" УК РСФСР)
Директор одного из акционерных
обществ Х. обвинялся в том , что в
1994-95г.г., имея преступный умысел на
организацию убийства Г. и знакомого
последнего по имени "М." , обратился
к К. - действующему оперативному сотруднику
одного из управлений внутренних дел с
поручением совершить убийство названных
лиц , пообещав заплатить за это крупную
денежную сумму в валюте. Тот , не желая
лично совершать убийство , с целью
получения денежного вознаграждения ,
с ведома Х., пригласил в качестве
соучастника военнослужащего одной из
войсковых частей М.. Х. предоставил К.
распорядок дня Г. и его знакомого по
имени "М." , дал указание на исполнение
заказанного убийства и провел
соответствующий инструктаж. К., имея
при себе табельное огнестрельное оружие
, снабженное патронами , вместе с
военнослужащим М. прибыли к квартире
Г. по адресу , названному Х., где М.,по
ранее достигнутой договоренности с К.,
не стал совершать убийства , а лишь
произвел несколько выстрелов из
переданного ему последним пистолета в закрытую
дверь Г.. В тот же день К. прибыл к Х. ,
сообщив , что двое мужчин по указанному
им ранее адресу убиты , за что последний
передал К. оговоренную денежную
сумму.
Впоследствии Х., не желая
возвращать кредит на крупную сумму в
иностранной валюте , взятый им у А.М. и
А.А. , обратился к знакомому руководителю
одного из охранных агентств Б. с просьбой
организовать убийство указанных лиц ,
однако тот отказался .
На предварительном
следствии действия Х. были квалифицированы
как организация и покушение на умышленное
убийство при отягчающих обстоятельствах
, а также как приготовление к умышленному
убийству при отягчающих обстоятельствах.
Санкцией статей , по которым были
квалифицированы действия Х.,
предусматривалось не только лишение
свободы на длительный срок , но и
исключительная мера наказания - смертная
казнь.
Дело рассматривалось дважды
по подсудности суда города федерального
значения в 2003 и в 2004 г.г.. Государственный
обвинитель просил признать Х. виновным
по предъявленным обвинениям и назначить
наказание в виде 13 лет 6 месяцев лишения
свободы.
Постановленный первоначально
приговор судом второй инстанции был
отменен по процессуальным мотивам с
направлением дела на новое рассмотрение.
При повторном слушании Х. был признан
виновным в совершении преступлений ,
предусмотренных ст.ст.15 ч.1 , 102 п.п."а,з"
; 15 ч.2, 17 ч.4 , 102 п."з" УК РСФСР с
назначением совокупного наказания в
виде 8 лет 6 месяцев лишения свободы .
По
кассационной жалобе защиты судебной
коллегией по уголовным делам Верховного
Суда РФ приговор был отменен с прекращением
производства по делу , все обвинения с
Х. были сняты.
Позиция по делу в
защиту Х. :
"Участие в судебном
разбирательстве по настоящему делу и
позиция гособвинителя по нему навеяли
на меня воспоминания о фильме "О
бедном гусаре замолвите слово".
Помните, когда героиня фильма приходит
к столичному чиновнику хлопотать за
своего отца , арестованного по приказу
этого чиновника и говорит ему: "Ну
помогите моему папеньке,он же ни в чем
не виноват", на что тот отвечает:"Да
чем же я-то могу помочь ? Теперь ведь уже
не я дело веду- бумага дело ведет!"
Насколько
велика сила бумаги и чем ее больше , тем
сложней с ней справиться.
Настоящее
дело- именно такой случай: за множеством
ничего не значащих обстоятельств
скрываются те мелкие факты, которые и
относятся, в отличие от остального, к
существу дела. Вот их-то- эти меленькие,
но наисущественнейшие, определяющие
всё, обстоятельства и предстоит выделить
из огромного количества не имеющего
никакого значения фактов, из которых
состоит это дело, дабы определить-имело
ли место то, что инкриминируется Х.. А
сделать это, на мой взгляд, очень просто:
надо взять обвинительный акт и попытаться
"привязать" его к доказательствам,
что и хотел сделать обвинитель, однако
это у него не получилось.
Во-первых, в
силу ст.252УПК РФ судебное разбирательство
проводится лишь по предъявленному
обвинению. Соответственно же- выносится
приговор только в пределах этого
обвинения. Я имею в виду второй эпизод.
По мнению автора обвинительного
заключения и обвинителя : "В конце
1994г.-начале 1995г. Х. при посредничестве
Г… обратился к Б. с предложением убить
А.М. и А.А..(далее- по тексту). Таким образом,
пределы обвинения -это "заказ" на
убийства, якобы порученный Б.Доказательства
же, которые могли касаться данного
эпизода, относятся исключительно к
"заказу" через Г., это: показания
А.М. и А.А., аудиокассета, которой не было
и нет в действительности и т.д., и т.п..
Производство же по "заказу" через
Г. было прекращено- этот документ
оглашался. Единственное, на что могло
опереться обвинение, это показания Б.
и Е..Что же нам в суде говорит Б.: "Когда
Х. завел разговор о том, возможно ли
расстрелять М. и А.,то мы его сразу осекли,
сказав, что наша фирма не киллерская,
после чего этот вопрос больше не
поднимался". А ранее в суде он говорил
вообще о просьбе Х."разобраться",
а отнюдь не убить. И всё. Вот это и есть
беседа непосредственно с предполагаемым
организатором убийства А.М. и А.А..Е. же
(подчиненный Б.) говорит, что к нему Х. с
просьбой кого-либо убить, не обращался
и не думает, что тот мог обращаться с
подобной просьбой и к Б..
Смею заметить,
что состав преступления состоит из
четырех неразрывных элементов -объекта,
субъекта, объективной и субъективной
сторон. Уголовный закон под приготовлением
к преступлению понимает приискание,
изготовление, приспособление лицом
средств или орудий совершения преступления,
приискание соучастников, сговор на
совершение преступления, либо иное
умышленное создание условий для
совершения преступления. Иными словами,
закон определяет здесь объективную
сторону-конкретные действия.Что же в
нашем случае? Со слов Б., Х. обращается
к нему с просьбой "расстрелять татар".
Он Х. осекает и этот вопрос больше не
поднимается.
О каких "приискании,
изготовлении, приспособлении" может
идти речь? Нельзя же в качестве стадии
развития умышленного преступления
рассматривать преступные мысли,
настроения, высказывание намерений
совершить преступление, если они не
воплощены в конкретных общественноопасных
действиях, направленных на осуществление
задуманного.
Ссылки следствия в
обоснование своих выводов о виновности
Х. на показания П.,А.М.,А.А.,Л.,К.,Ш., по
меньшей мере неправильны, поскольку
анализ их показаний свидетельствует
об отсутствии доказательного значения
сведений, сообщенных ими, поскольку ни
к одному из них Х. с просьбами противоправного
характера не обращался.
Следует
отметить, что первоначально следствие
предъявило Х. обвинение в организации
преступления в отношении А.М. и А.А. через
Г., но, понимая, что Г., признанный судом
виновным в организации покушения на
убийство самого Х., мог из чувства мести
оговорить его в этом преступлении, своим
постановлением прекратил в этой части
дело за недоказанностью..Х. было
предъявлено новое обвинение в том,что
он подстрекал руководителя охранной
фирмы Б. к убийству А.М. и А.А. из корыстных
побуждений, дабы не возвращать взятого
у них кредита, однако и оно является
голословным, т.к. предполагаемый мотив
какими-либо доказательствами не
подтверждается. Так, на протяжении
следствия А.А. неопределенно утверждал,
что его брат А.М. вкладывал в фирму Х.
деньги, не уточняя, какие именно суммы,
при этом о своем личном денежном вкладе
ничего не говорил. Сам А.М. на следствии
не подтвердил факта предоставления Х.
какого-либо кредита. Следует отметить,
что ни А.М., ни А.А. потерпевшими не
признаны, а их процессуальный
статус-свидетели. Все изложенное
указывает на неустановление мотива
инкриминируемого Х. деяния.
Таким
образом, в данном случае налицо отсутствие
объективной и субъективной сторон, а
значит мой подзащитный по этому эпизоду
должен быть оправдан.
Эпизод первый:
организация покушения на убийство Г. и
неизвестного по имени "М.".По мнению
автора обвинительного заключения "..Х.
в 1994-95г.г., имея преступный умысел на
организацию убийства Г. и знакомого
последнего по имени "М.", обратился
к К.- действующему оперативному сотруднику
одного из управлений внутренних дел с
поручением совершить убийство названных
лиц..(далее-по тексту)..
Опять-таки,попробуем
"привязать"это обвинение к
доказательствам,поскольку каждое слово,
излагаемое следствием в своем обвинительном
акте,следствием же и должно быть
доказано.
Как следует из оглашенных
в суде показаний Г.,он Х. не знал,цитирую:
"..Я даже не догадываюсь, за что меня
и З. мог заказать Х…" Из этих показаний
Г. следует, что во время выстрелов,
произведенных М.,в квартире, помимо Г.
и неустановленного следствием
"М.",находился также З.Следствие,
по непонятным причинам,определило, что
одним из объектов преступления был не
З., а лицо по имени "М.".Сам же З. ни
на следствии,ни в суде не допрашивался
и его мнение о мотивах преступления не
выяснялось. Между тем, мама потерпевшего
Г. пояснила здесь нам, что фамилии Х. она
никогда, в т.ч. и от сына, не слышала и
причин, по которым он мог организовать
покушение на сына, не знает.Что касается
"М."(наркомана, как она определила
наклонности этого человека), то он
появлялся у них в квартире эпизодически.
Мой
подзащитный последовательно утверждал
и утверждает,что ни Г.,ни "М." ему
не знакомы и мотивов,по которым он мог
бы желать им смерти,у него не было и быть
не могло.
Возникает масса риторических
вопросов: Какие же личные неприязненные
отношения могли сложиться у Х.с абсолютно
незнакомыми ему людьми? Какими корыстными
побуждениями мог быть движим Х. по
отношению к абсолютно незнакомым ему
людям? В обвинительном акте автор ведет
речь о том, что, якобы Х. предоставил
исполнителям "заказа" К. и М.
распорядок дня потерпевших и дал указания
по исполнению убийства. Откуда? И зачем
Х. распорядок жизни абсолютно неизвестных
ему людей? Что-то пояснить мог бы,
наверное, Б.Х., который, вместе с Д., якобы
вел наблюдение за квартирой потерпевшего,
однако он не только не допрошен, но даже
не установлен, хотя это было наверняка
возможно в период следствия. Вывод
напрашивается сам собой-следствию это
невыгодно, а скорее всего, такие факты
просто не имели места и они-лишь плод
воображения автора изучаемого нами
ныне "шедевра" криминальной
беллетристики.
Далее: В силу
уголовно-процессуального закона
обязательному доказыванию подлежит
мотив преступления.Х., по мнению
обвинения,организовал покушения на
убийства из корыстных побуждений и, в
то же время, причина такой организации
-личные неприязненные отношения,
сложившиеся между моим подзащитным Х.с
одной стороны и потерпевшими Г. и "М."-с
другой. Ну, во-первых, это взаимоисключающие
мотивы, а во-вторых, ни то, ни другое не
доказано и доказанным быть не могло по
одной простой причине -люди друг с другом
были незнакомы.Таким образом, мотив
преступления отсутствует вообще.
На
этом мне можно было бы и закончить свою
речь, потребовав полного оправдания
Х., однако, поскольку обвинение ссылается
на показания свидетелей М., К., Д., И.,
постольку защита вынуждена проанализировать
и эти доказательства.
Показания
свидетеля И. вообще надо исключать из
доказательной базы, во-первых потому,
что если ему что-либо и могло быть
известно по этому эпизоду, то не лично
и непосредственно, а из чьих-то разговоров,
а во-вторых, он лицо -явно заинтересованное
в исходе дела, а если быть более точным
-в наказании Х.,поскольку был осужден
за покушение на моего подзащитного.
В
наибольшей мере это же можно отнести и
к свидетелю К.,показания которого были
оглашены в судебном заседании. Кроме
того обстоятельства, что он находился
в непосредственном подчинении
Г.,организовавшим покушение на Х.,его
показания отличаются противоречивостью.Так,
первоначально К. говорил о "заказе"
Х. убийства, при этом утверждая, что Д.
является таким же соучастником, как и
М..Впоследствии он изменил свои показания
и стал утверждать, что Х. для совершения
убийства его не нанимал и он участия в
преступлении не принимал, а был вынужден
Х. оговорить.
Эта же его позиция отражена
и в ходе судебного разбирательства
уголовного дела К.гарнизонным военным
судом, приговор которого в отношении
него и М. вступил в законную силу и имеет
преюдициальное значение. Затем, уже
после приговора, он снова изменил
показания, возвратившись к оговору Х..
Давая оценку всем показаниям К.,рассчитываю
на критичный подход к ним с вашей,
уважаемый суд, стороны, на то, что не
сошлетесь, как при предыдущем слушании,
на различия в правовом статусе данного
лица, отвергнув показания, данные им в
качестве подозреваемого, обвиняемого
и подсудимого и, таким образом, игнорировав
приговор в отношении него, т.е. надеюсь,
что поступите по закону и не нарушите
принципа преюдиции.
Что касается
показаний М. и Д., то первый, подтверждая
свое и К. участие в совершении преступления,
никогда не называл Х., о существовании
которого узнал только в суде, в качестве
организатора, хотя обвинение, опять
-таки, ссылается на то, что М. участвовал
в преступлении якобы с ведома Х..
Показания
же свидетеля Д. (впрочем они тоже
противоречивы) если и могут расцениваться
как доказательства, то только лишь как
косвенные.
Таким образом, учитывая,
что следствием точно не установлены,
как того требует уголовно- процессуальный
закон, время совершения преступления
и ,что наиболее важно, его мотив, по
эпизоду покушения на совершение убийства
Г. и "М." Х. также должен быть
оправдан."
|
