М. обвинялся в том , что вечером 29.09.07 г. по предварительному сговору и совместно с Б., Ш. и другими , угрожая пистолетом , имевшимся у них и подвергнув избиению потерпевших Ф. , Б. , Т. , П. и других , завладел деньгами и мобильными телефонами последних на общую сумму более 65 тысяч рублей.
На предварительном следствии действия М. были квалифицированы как разбой , т.е. нападение в целях хищения чужого имущества с угрозой применения насилия , опасного для жизни и здоровья , группой лиц по предварительному сговору , с применением предметов , используемых в качестве оружия, т.е. по ч.2 ст.162 УК РФ, отнесенной уголовным законом к особо тяжким преступлениям и предусматривавшей наказание на срок от 5 до 12 лет лишения свободы.
Дело рассматривалось дважды П. районным судом г.М. в 2008 и в 2009 г.г.. Первоначально , в связи с процессуальными нарушениями оно было возвращено прокурору. При повторном рассмотрении М. был приговорен к минимальному наказанию в виде 5 лет лишения свободы.

Позиция по делу в защиту М.:
Мы уже повторно рассматриваем настоящее уголовное дело , но так и не стало ясным , что же произошло на самом деле между подсудимыми и потерпевшими 28 сентября 2007г.. Разумеется, если исходить из имеющейся доказательной базы, и, разумеется, если попытаться при ее помощи доказать одновременное наличие всех 4-х элементов состава какого-либо преступления , и в первую очередь , субъективной стороны - умысла , в действиях моего подзащитного М..Напомню , что он ранее не судим, женат , имеет на иждивении малолетнего ребенка,является единственным мужчиной в многодетной семье,положительно характеризуется. Единственный "минус" - не российское гражданство.
Чтобы понять побудительные мотивы , приведшие М. в тот вечер на стройку и , соответственно , определить - содержится ли в его действиях состав какого-либо уголовно-наказуемого деяния , мне придется анализировать доказательства , касающиеся и других лиц - участников того конфликта , а также обратить Ваше внимание на хронологию тех событий.
В первую очередь о хронологии. В суде бесспорно установлены несколько временных отрезков событий , имевших место 28 сентября 2007г. : это периоды времени между 19 и 20 часами; период времени примерно в 20:30; период времени примерно в 21:30 и период времени примерно в 23:30.
Доказательства , на которые в основном опирается обвинение - это показания потерпевших , данные ими на предварительном следствии , а в суде лишь оглашенные.Судя по большинству таких показаний то , что произошло между потерпевшими и подсудимыми , носило кратковременный характер , будто бы быстро все произошло и одновременно с участием всех подсудимых примерно в 21:30, как "нарисовал" нам автор обвинительного заключения. Следуя такой трактовке , ничего иного , кроме как разбойного нападения , и быть не могло. Между тем , это не совсем верно , а если еще точнее - совсем неверно и находится в полном противоречии с действительностью.В действительности начало конфликта - это время между 19-ю и 20-ю часами.Это следует из показаний свидетеля-бригадира Хр.,свидетелей Б. и даже потерпевших,в частности Т.,М.,П.. В это время происходит конфликт Ш. с рабочими из М., впоследствии - потерпевшими , по поводу пропажи его телефона , а также его претензий по поводу неверных докладов бригадиру Хр. относительно плохой работы.Конфликт сопровождается дракой , разбрасыванием мебели и прочим. Постепенно конфликт прекратился , Ш. со свидетелем Ч. ушли , а потерпевшие , как следует из показаний одного из них - Ф., в 20:30 уже находились в своей комнате для рабочих и занимались своими делами.Иными словами - конфликт вроде бы "сошел на нет". Однако в это самое время Ч. звонит Б.. Почему именно Ч., а не Ш.? Как мы здесь услышали из уст последнего , допрошенного 31 января в суде свидетеля Х. и мамы Б. - именно Ч., и только Ч. был близко знаком с Б.. Более того - они были друзьями. Остальные , в т.ч. и М. Ч. фактически не знали , а Ш. и Б. - совершенно посторонние друг другу люди, при этом все подсудимые,за исключением Ш., к стройке,где все произошло,не имели никакого отношения. Поэтому трудно себе представить,чтобы практически незнакомый тебе человек просил бы о такого рода помощи,тем более - по телефону (в данном случае я имею в виду то,как если бы Б. позвонил сам Ш., которому и номер телефона Б. вряд ли известен. К тому же,не будем забывать,что телефон у Ш. все-таки пропал).
Я почему акцентирую Ваше внимание на этом? Потому что этот разговор по телефону является главным и определяющим в части того, что все-таки произошло на самом деле ? И здесь возможны лишь 2 варианта: либо мы поверим тому,что на самом деле со стороны подсудимых имело место "восстановление мнимой справедливости",либо разбой. Но во втором случае на скамье подсудимых должен находиться и Ч., без которого разбоя не получается. Однако дело в отношении него прекращено,что,на мой взгляд, правильно, потому что вряд ли он - Ч. таким образом организовал разбойное нападение. Другое дело, что он, как друг Б., сообщил тому информацию о том, что его и его знакомого Ш. избили, забрали телефон и попросил "разобраться" в этом. Я склонен считать, что дело обстояло именно так, а иначе чем можно объяснить тот факт, что Б. не сразу решается помочь своему другу Ч., а лишь после нескольких телефонных звонков последнего и переговоров с ним? Я не исключаю и того, что Ч. мог сказать Б. и что-либо нелицеприятное. Б. об этом не говорит по вполне понятным причинам (он все же мужчина), но то, что именно эти телефонные переговоры привели его в состояние, которое обычно определяют как "завелся", это бесспорно. А если учесть еще, что перед нами восточные мужчины, для которых не помочь другу хуже смерти, станет понятным (ошибочное, конечно), но принятое все-таки Б. решение - поехать на стройку и "разобраться" в конфликте. М. в этот момент не знает, что произошло, однако безоговорочно следует за Б., попросившим поехать вместе с ним (ведь он тоже восточный мужчина и не считает нужным задавать лишних вопросов). Об истинной причине внезапной поездки Б. он узнает уже при встрече того с Ч. и Ш..Нанесение "обиды" знакомым его друга Б.(а ему известен только этот нюанс) -несомненный повод для восточного мужчины пойти вместе с Б. и другими на стройку "разобраться" с обидчиками. По прибытии на стройку в 21:30 М., как следует из показаний ряда потерпевших, ничего ни у кого не требовал и не забирал.
   Таким образом и учитывая , что другие подсудимые все-таки стали выяснять у потерпевших, кто избил Ш. и Ч. и забрал у первого телефон , действия М. не образуют состава квалифицированного разбоя и , в лучшем для обвинения случае , в его действиях можно усмотреть лишь состав соучастия в квалифицированном самоуправстве.
Кстати,если мы обратимся к показаниям потерпевших,то увидим,что практически ни у кого из них не выяснялось - а в действительности имело ли место избиение Ч. и Ш. и брал ли кто телефон последнего ? Из всех потерпевших только Т. говорит о том , что пришедшие предъявили такие требования, а им ответили: нет, такого не было. Но такой "расплывчатый" ответ не дает нам основания считать, что факты похищения телефона у Ш. и избиения его и Ч. не имели места. Разве кто-то препятствовал следователю задать вопрос об этом каждому из потерпевших? И вот если бы каждый из них ответил: "Нет,я телефона у Ш. не брал",тогда позиция защиты была бы непрочной. А в данном случае версия о пропаже телефона Ш. по вине потерпевших ничем не опровергнута.Кстати, отчего такой вопрос не был задан свидетелю- бригадиру Хр.? Кстати,один из потерпевших, допрошенный в судебном заседании при первом слушании 26 декабря 2008г., говорит, что причина прихода подсудимых - пропавший телефон одного из них (предположительно, конечно, но говорит). Кстати, свидетели Б. тоже говорят о причине инцидента - пропаже телефона..И таких "кстати" в деле очень много. А это - сомнения , которые должны толковаться в пользу подсудимых.
  Теперь - о возможной квалификации действий М. по ст.ст.33 , 330 ч.2 УК РФ. В диспозиции данной статьи законодателем заложен обязательный квалифицирующий признак , отсутствие которого не образует состава преступления , предусмотренного ст.330 УК РФ. И этот признак звучит так: "..если такими действиями причинен существенный вред". Четкого определения такого понятия , как "существенный вред" ни в уголовном законе , ни в судебной практике нет. Следовательно , это либо оценочное понятие , либо отсылочное к нормам других законов. Если исходить из оценки вреда самими потерпевшими , то это на следствии ни у кого из них не выяснялось. Выяснить это в суде невозможно из-за отсутствия потерпевших. И хотя на следствии потерпевшим задавался вопрос: значителен ли причиненный ущерб для каждого из них - ответы о значительности невозможно расценивать как существенность ввиду нетождественности этих понятий. Полагаю,что все-таки для определения понятия "существенности вреда" следует обратиться к нормам других законов , в частности - к гражданскому законодательству , исходя из смысла которого таковым следует считать такой вред , в результате которого возникла невозможность возврата потерпевшему утраченного в натуре. В нашем случае такого не установлено , в связи с чем действия М. не могут квалифицироваться и по ст.ст.33 , 330 ч.2 УК РФ.
В заключение нельзя не сказать о таких косвенных доказательствах , как показания свидетелей - сотрудников милиции, ведь и их суду необходимо будет оценивать в совещательной комнате и , возможно , залагать в основу приговора , каким бы он ни оказался - оправдательным или обвинительным. Что бесспорно в их показаниях - это время прибытия опергруппы на место происшествия: 23часа 30минут. Обратите внимание на хронологию: с момента якобы разбойных действий наших подзащитных в 21час 30 минут проходит 2 часа.Сколько потребуется времени на то, чтобы собрать у испуганных потерпевших телефоны и уйти?20? 30 минут? Не больше. Здесь же все длится гораздо дольше. Защита склонна считать , что все это время подсудимые пытались установить, кто из потерпевших забрал у Ш.телефон и искали его среди переданных потерпевшими. В остальном показания сотрудников милиции разнятся. Один - Г.- говорит об особой активности одного из подсудимых , в то время , как остальные сотрудники милиции заявляют , что все задержанные по прибытии опергруппы вели себя спокойно , но несколько взволнованно. Еще один - К. - заявляет , что он , по прибытии на место происшествия , задержал М. и И. и , сопроводив их в оперативный автомобиль , больше не возвращался , при этом каким-то удивительным образом смог увидеть как один из задержанных (не М. и не И.) "сбросил" пистолет и барсетки (хотя на вопрос защиты в суде ответил , что не видел этого.И такая "картина" имеет место с показаниями всех свидетелей-сотрудников милиции.Все их я анализировать не буду , т.к. они все-таки не являются основополагающими для постановления приговора , но полагаю , что эти показания будут оценены судом критически.
   Все вышеизложенное позволяет мне сделать следующий вывод:
Возможно , в действиях М. и усматриваются признаки какого-либо уголовно-наказуемого деяния , но никак не деяния , предусмотренного ч.2 ст.162 УК РФ , ни деяния , предусмотренного ст.33 , ч.2 ст.330 УК РФ , в связи с чем он подлежит оправданию.

• 2011 Сентябрь